(в которой ослику Иа-Иа на день рождения подарили целых два подарка)
Иа-Иа, серый ослик, немало повидавший на своем веку, стоял на берегу ручья и смотрел в воду на свое отражение.
— Душераздирающее зрелище! — говорил он. — Да, вот именно. Душераздирающее зрелище!
Он повернулся и медленно побрел вдоль ручья вниз по течению. Перейдя ручеек, Иа-Иа так же понуро поплелся обратно уже по другому берегу. Потом он снова уставился на воду.
— Так я и знал. С этой стороны нисколько не лучше. Но кого это волнует? Кого здесь трогает чужое горе? Душераздирающее зрелище! Именно так.
— Доброе утро, Иа-Иа, — неожиданно услышал ослик знакомый голос сквозь треск кустов.
— Доброе утро, медвежонок Пух, — уныло сказал Иа-Иа. — Если оно действительно доброе. В чем я лично сомневаюсь.
— Что-нибудь случилось?
— Все нормально, медвежонок Пух, все нормально. Кто-то может, а кто-то не может. Некоторым не дано. Се ля ви! — что по-французски означает: «Ни-чего не попишешь!» — объяснил ослик.
— Не дано что?
— Веселиться. Песни и пляски. Каравай, каравай, кого хочешь, выбирай!
— Та-ак, — сказал Пух и ненадолго задумался. Потом спросил:
— Какой такой каравай?
— Какая наивность! — устало сказал Иа-Иа.
— Но я не жалуюсь. Так уж устроен этот мир.
Пух сел на большой камень и попытался что-нибудь понять.
Иа-Иа говорил загадками, а Пух не очень-то умел их разгадывать, ведь у него в голове было так мало ума, и так много всего остального...
Пух знал только одну песенку-загадку, и он тут же, на всякий случай, ее спел:
Вот задача, так задача!
Кто б помог ее решить!
— Почему медведи любят
Очень, очень, очень любят,
Очень любят нос совать,
И совсем, совсем не любят —
Можно каждого спросить,
Ну, совсем, совсем не любят,
Ненавидят Сов носить?
— Пой себе, пой: тили-тили, трали-вали, ламца-дрица... Вот такой высоты, вот такой ширины... Веселись на здоровье!
— Я и веселюсь...
— Конечно, некоторым весело...
— Да что случилось?
— А что-нибудь случилось?
— У тебя такой грустный вид, что...
— Грустный? С чего это, интересно, мне грустить? У меня же сегодня день рождения.
Самый веселый день. Только ра-аз в го-ду!
— У тебя сегодня день рождения? — ужасно удивился Пух.
— Ну, конечно! Разве не видно? Вот куча подарков, — он махнул копытцем. — Вот тортик со свечками. Тут пирожное, там мороженое, а вот булочка с маком. Кушайте, дорогие гости...
Пух недоуменно повертел головой.
— Подарки? — спросил он. — Тортик со свечками? Где?
— Как, ты их не видишь?
— Нет, — честно признался Пух.
— Вот и я не вижу. Шутка, — объяснил он. — Ха-ха.
Пух от растерянности почесал в затылке.
— Так у тебя точно сегодня день рождения?
— Точнее не бывает.
— Вот это да! Ну, желаю тебе счастья и здоровья, дорогой Иа-Иа.
— Я и желаю тебе счастья и здоровья.
— Но это же твой день рождения?
— Ну и что же?
— Зачем же ты мне желаешь счастья и здоровья?
— Почему бы нет? Неужели ты хочешь быть несчастным и больным в мой день рождения?
— А, тогда понятно, — сказал Пух.
— Мне и так плохо, — чуть не плакал Иа-Иа, — без подарков, без тортиков, без свечек и пирожных, никто не вспомнил, никто не пришел. А если ты еще...
— Этого Пух вынести не мог.
— Я сейчас! — сказал он ослику и стремглав помчался домой. Он понял, что хоть что-нибудь нужно подарить Иа-Иа прямо сейчас, а о Главном Подарке можно будет подумать и потом.
Прибежав домой, Пух увидел у двери Пятачка, который старательно-старательно подпрыгивал, но никак не мог дотянуться до кнопки звонка.
— Привет, Пятачок! — сказал Пух.
— Привет, Пух!
— Чем занимаешься?
— Да вот, звоню, — ответил Пятачок. — Я тут шел мимо, дай, думаю...
— Можно, я помогу тебе? — вежливо спросил Винни-Пух и нажал на кнопку звонка.
— Я сейчас встретил Иа-Иа, — начал он. — У него сегодня день рождения, а никто его даже не поздравил. Он так страдает... Ну, ты знаешь Иа-Иа... Они что там, совсем оглохли!? — и он позвонил снова.
— Пух! Это же твой дом!
— Да, — не стал спорить Винни-Пух. — Ты прав. Заходи.
И они вошли. Пух сразу полез в буфет, чтобы проверить (глаз да глаз!), не делся ли куда-нибудь горшочек с медом. Горшочек — не очень большой, так себе горшочек — был на месте, и Пух достал его.
— Я отнесу его Иа-Иа, — объяснил он, — в подарок. А ты что подаришь?
— А давай мы подарим ослику горшочек от нас двоих? — предложил Пятачок.
— Нет, — отрезал Пух. — Вряд ли это удачная мысль.
— Ну, тогда я подарю ему воздушный шарик. У меня его гости забыли. Я схожу за ним, ладно?
— Вот это ты здорово придумал! Главное — его развеселить. А что может быть смешнее воздушного шарика? Просто ухохочешься!
И Пятачок потрусил домой, а Винни-Пух, прихватив с собой горшочек, отправился к ручью.
День был жаркий, дорога длинная, и уже на полпути Пухом овладело странное чувство. Сначала оно овладело кончиком носа, а затем, постепенно-постепенно и всем медвежонком, до самых пяток. Казалось, кто-то в животе у Пуха говорил: «Самое время, Пух, самое время чуть-чуть чего-нибудь перекусить...»
— Ай-ай-ай, — поразился Пух, — я и не знал, что уже так поздно!
Он присел и открыл горшочек.
— Здорово, все-таки, что я захватил его, — сказал он. — Редкий медведь додумается в такой жаркий день захватить с собой чуть-чуть кое-чего.
И он принялся за еду.
— А куда же я шел? — подумал Винни-Пух, покончив с медом и облизываясь. — Ах, да. К Иа-Иа, — сообразил он, поднявшись.
И вдруг он вспомнил! Он же съел подарок!
— Елки-моталки! — воскликнул Пух. — Что же делать? Как же я пойду совсем без ничего?
Первое время Пух даже не знал, что и думать. А потом все-таки подумал: «А что, хороший горшочек, без меда, — просто замечательный, и, если его хорошенько вымыть и попросить кого-нибудь написать «Поздравляю с днем рождения», так ему вообще цены не будет. Иа-Иа может хранить в нем Что-по-пало. Очень Полезная Вещь!».
И он зашел в Самую Чащу — почти на пути — к Сове, которая там жила.
— Доброе утро, Сова, — сказал Пух.
— Доброе утро, Пух.
— Желаю тебе, Сова, счастья и здоровья, потому что у Иа-Иа сегодня день рождения.
— Кто бы мог подумать?
— Ты ему что подаришь, Сова?
— А ты, Пух?
— Я подарю ему Полезнейший Горшок для Хранения Чего-попало, и не могла бы ты...
— Вот этот? — заинтересовалась Сова, взяв горшочек из лапок Пуха.
— Да, этот. Не могла бы ты...
— Кто-то хранил в нем мед, — сообщила Сова.
— В нем можно хранить Чего-попало, — убежденно сказал Винни-Пух. — Полезнейшая вещь! Не могла бы ты...
— Хорошо бы на нем написать «Поздравляю с днем рождения».
— Вот, вот об этом я и хотел тебя попросить. Потому что, у меня почерк неразборчивый. Вообще-то он ничего, только наклон не тот, да и буквы иногда выскальзывают. Не могла бы ты написать на горшочке «Поздравляю с днем рождения»? Будь так добра!
— Очаровательный горшочек, — сказала Сова, оглядев его со всех сторон. — Давай подарим его от нас двоих?
— Нет, — отрезал Пух. — Вряд ли это удачная мысль. Давай я его вымою, а потом ты на нем напишешь.
Пока Сова мусолила кончик карандаша, размышляя над тем, как же пишется слово «Днемрождения», Пух хорошенько вымыл горшок и насухо вытер его.
— Пух, а ты умеешь читать? — озабоченно спросила Сова. — Смог бы ты, например, прочитать объявления на моей двери?
— Кристофер Робин сказал мне, что там написано, и теперь могу.
— Вот и чудненько. Я тебе тоже скажу, что будет написано на горшочке.
И Сова начала писать... и вот что у нее получилось:
ПРА-ЗДРА-ВЛЯ-СА-ДНЕВ-МРАШ-ДЕ-НЯ
Пух был потрясен.
— Я тут написала: «Поздравляю с днем рождения», — небрежно заметила Сова.
— Замечательная надпись! — не мог нарадоваться Пух. — Длинненькая такая!
— Ну, если быть до конца честной, я написала: «Поздравляю с днем рождения. Желаю счастья, здоровья и дальнейших творческих успехов. С уважением, Винни-Пух, медвежонок». Чуть весь карандаш не исписала!
— Ясное дело! — сказал Пух.
А между тем, Пятачок прибежал к себе домой, схватил шарик и, крепко обняв его, чтобы не унесло ветром, со всех ног помчался к Иа-Иа. Он очень хотел прибежать к Иа-Иа раньше Пуха, как будто никто ему про день рождения не говорил, а он сам вспомнил и принес подарок. Пятачок бежал, представляя себе, как обрадуется Иа-Иа, и совсем не смотрел под ноги.
Вдруг его ножка попала в мышиную норку и...
БАБАХ!!!
Пятачок лежал и силился понять, что же все-таки произошло. Сперва он подумал, что вверх тормашками полетел весь мир, потом предположил, что перевернулся лишь тот кусочек мира, где раньше был их Лес; подумав еще чуть-чуть, он пришел к выводу, что скорее всего, взлетел только он, Пятачок, и теперь лежит на Луне или еще дальше, один, совсем один, и никогда больше не увидит ни Пуха, ни Кристофера Робина, ни Иа-Иа.
Поразмыслив еще самую малость, поросенок решил, что даже на Луне нет необходимости так долго лежать мордочкой вниз. Он чуть-чуть приподнялся и с любопытством посмотрел вокруг.
Он все еще был в Лесу!
— Непонятно, — подумал Пятачок, — что же это так бабахнуло? Не мог же я упасть с таким грохотом? И куда подевался мой шарик? И как здесь оказалась эта тряпочка?
ЭТО БЫЛ ШАРИК!!!
— Бедненький я! — запричитал Пятачок. — Бедненький, бедненький, бедненький я! Ну, что ж, — успокаивал себя поросенок, — слезами горю не поможешь. Не возвращаться же! Все равно больше нет шариков. А вдруг Иа-Иа их не очень любит?
И он побежал дальше. Бежалось ему уже не так весело, но всякая дорога кончается.
Иа-Иа по-прежнему стоял на берегу ручья.
— Доброе утро, Иа-Иа, — окликнул его Пятачок.
— Доброе утро, Юный Поросенок, — если оно действительно доброе. А это вряд ли. Хотя какая разница...
— Поздравляю тебя с днем рождения! — выпалил Пятачок, подойдя поближе.
Иа-Иа оторвал взгляд от воды и посмотрел на поросенка.
— Скажи это еще раз, пожалуйста, — попросил он.
— Поздрав... —
— Подожди секундочку.
И ослик стал подносить одну ногу к уху, изо всех сил пытаясь устоять на трех оставшихся.
— Это я вчера придумал, — сообщил он, упав в третий раз. — Все так просто, а слышимость много лучше. Ну, вот и все. Так что ты сказал? — спросил Иа-Иа, направив копытцем ухо в сторону Пятачка.
— Поздравляю с днем рождения! — еще раз повторил поросенок.
— Меня, значит?
— Конечно, тебя.
— С моим днем рождения?
— Да.
— Значит, у меня будет настоящий день рождения?
— Конечно, конечно, я даже принес тебе подарок.
Иа-Иа поставил на землю правое копытце, которое держал у правого уха, и, немало потрудившись, поднял левую ногу.
— Это нужно слушать другим ухом, — сказал он. — Говори, пожалуйста.
— По-да-рок! — почти кричал Пятачок.
— Снова, значит, мне?
— Тебе.
— Ко дню рождения?
— Ну, конечно же!
— Значит, у меня будет настоящий день рождения?
— Ну да, и я принес тебе воздушный шарик.
— Шарик?!? — произнес Иа-Иа. — Шарик, который от надувательства становится большим и красивым?! Эх, веселись, пой-пляши! Гуляй-не-хочу!!
— Только понимаешь... извини меня пожалуйста... Мне очень неудобно,., когда я бежал с ним... к тебе, я упал.
— Какой кошмар! Ну разве так можно? Ты не ушибся, Пятачок?
— Нет, я нет, но он... он... он лопнул!
Они долго молчали.
— Мой шарик? — спросил Иа-Иа.
Пятачок кивнул.
— Мой именинный подарок?
— Да, Иа-Иа, — всхлипнул поросенок. — Вот он. Поздравляю тебя, — и он протянул ослику тряпочку.
— Это правда он? — спросил Иа-Иа. — Мой подарок?
Пятачок еще раз кивнул.
— Шарик?
— Да.
— Спасибо, Пятачок, — сказал ослик. — Не обижайся, пожалуйста, — продолжал Иа-Иа, — но какого цвета был этот шарик, когда он... он был... шариком?
— Красного.
— Надо же! Мой любимый цвет! — пробормотал ослик. — А какого размера?
— Почти как я.
— Надо же! Почти как Пятачок. Мой любимый размер. Да что уж теперь.
Пятачок чувствовал себя таким несчастным, что даже не знал, что сказать. Он было совсем уж открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но решил, что ничего хорошего из этого чего-нибудь не получится. И вдруг они услышали:
— Желаю счастья, болыпого-преболыпого! — кричал, совсем забыв, что уже говорил это, Винни-Пух с другого берега ручья.
— Спасибо, Пух. Я уже счастлив, — грустно сказал Иа-Иа.
— Я принес тебе маленький подарочек! — не унимался Пух.
— У меня уже есть один подарочек, — сообщил Иа-Иа.
Пух по камушкам перебрался через ручеек и подошел к ослику.
Пятачок сидел в сторонке и, подперев голову копытцами, хлюпал носом.
— Полезнейшая Вещь! — сказал Пух. — Вот она! С подарственной надписью! Поздравляю с днем рождения, желаю счастья, здоровья и дальнейших творческих успехов. С уважением, Винни-Пух, медвежонок. Это для Хранения Чего-попало. Держи!
Увидев горшочек, Иа-Иа заметно повеселел.
— Ух ты! — воскликнул он. — Этот горшочек как раз под мой шарик!
— Ну что ты, Иа! — удивился Пух. — Шарики обычно в сто раз больше горшочков. Да и зачем его класть в горшочек, его же нужно...
— Какие большие, а какие и нет! — гордо заявил Иа-Иа.
— Смотри, Пятачок!
— И когда Пятачок смахнул слезинку, он увидел, как Иа-Иа бережно взял шарик зубами и положил его в горшочек. Потом вытащил и опустил на землю. Потом снова в горшочек, потом снова на землю, очень аккуратно.
— Вот это да! — сказал Пух. — Входит!
— Вот это да! — сказал Пятачок. — Выходит!
— Правда, здорово? — спросил Иа-Иа. — Мне так нравится!
— Как хорошо, что я догадался подарить тебе Полезнейший Горшочек для Хранения Чего-попало! — радостно сказал Винни-Пух.
— А как хорошо, что я догадался подарить Что-попало для Хранения в Полезнейшем Горшочке! — тараторил Пятачок.
Но Иа-Иа и не слушал. Он опускал шарик в горшок и вынимал его снова и снова. Он был счастлив.
— А я, значит, не подарил ничего? спросил Кристофер Робин у Папы.
— Ну, как ничего? — сказал Папа, — Ты подарил ему... Ну, вспоминай, вспоминай!
— Вспомнил! Я подарил ему целую коробку красок!
— Ну, конечно же!
— А почему я не подарил краски Иа-Иа утром? — снова задумался Кристофер Робин.
— Ты был очень занят, — напомнил Папа. — Ты же пригласил Иа-Иа в гости, и нужно было хорошенько приготовиться. Помнишь, были и тортик со свечкой, и пирожные, и мороженое, и...
— Вспомнил! Теперь я вспомнил! — обрадовался Кристофер Робин.
Комментариев нет:
Отправить комментарий